Мой папа однажды, уж не помню в каком контексте, одарил меня цитатой из Библии: «Слепой слепого поведет — оба в яму упадут». Я спотыкаюсь об нее каждый раз, когда начинаю вещать на темы развития. Но, как справедливо в одном из своих романов писал Джулиан Барнс, «когда ты старше двадцати пяти, сваливать вину на родителей запрещается». Мне уже прилично больше лет, и вот я сижу, и никого не обвиняя, разбираюсь с тем, что есть. Что это за страх и как я его ощущаю.  Это даже не синдром самозванца, а противное нежелание проявлять настоящую  себя. Даже если это не попытка чему-то учить, а всего лишь четко сформулированная своя правда, все равно рука предательски дрожит над кнопкой «отправить».

Вот я пишу краткое описание своего жизненного пути для сайта. Так и тянет занять экспертную позицию и прикрыться, как ширмой, дипломами, корочками, сертификатами. Очень хочется приладить к своей фамилии под статьями профессиональный статус — ну если не психолог, то хоть антропологом назовусь, звучит солидно. И фотографию красивую из фотосессии. Классные получаются доспехи, почти скафандр, в котором не стыдно  выйти в открытый космос, то есть медиа пространство. В крайнем случае, можно прикрываться не дипломами, а цитатами великих. Типа это не я сказала, я просто «стою на плечах гигантов«. Вот уже полтора года стою и делюсь цитатами и ссылками, изредка осмеливаясь вставить свои комментарии. Я принимаю эту свою неуверенность и смотрю дальше, чтоб разглядеть, что стоит за ней.

На днях я спросила у своей мамы-психолога мнения по поводу одной образовательной организации, рассматривая возможности для продолжения психологического образования. В ответ я услышала не то, о чем спрашивала, а нотацию в духе «сколько можно учиться? если бы ты хотела что-то делать, давно бы уже делала. ты просто разбираешься в себе».  Я, честно признаться, горжусь своей реакцией на этот выпад. Хладнокровно отметив, что я чувствую сейчас укол обиды, я признала, что в словах мамы есть весомая доля правды, поблагодарила ее за это мнение и переспросила еще раз, что ей известно насчет интересующей меня организации.

Я не вижу ничего зазорного в том, что мы все разбираемся в себе. Зато я вижу опасное заблуждение в идее, что мы должны с чем-то окончательно разобраться, прежде чем помогать разбираться другим.

Я прислушиваюсь к ощущениям, когда я смотрю на людей, которые делают то, на что мне не хватает смелости. Когда я смотрю на них, мне кажется, что нас разделяет толща льда. Они там за ней существуют легко и непринужденно, а меня сзади придавило так, что обратно уже никак, а вперед не пускает лед. И тогда я начинаю на лед тихонечко дышать.

Я напоминаю себе о двух вещах: во-первых я не знаю, какой ценой им дается то, что я вижу и оцениваю как их успех; во-вторых, всегда есть то, что им все-таки не дается, просто этого не видно.

Когда во льду от моего дыхания образуется ямка, я, бывает, нахожу какие-то инструменты — техники, о которых рассказывают те, кто прошел дальше сквозь слой мерзлоты. Они как будто оставили тут для меня молоток и зубило, и я начинаю пробиваться активнее. И вот в какой-то момент возникает желание обернуться назад, и я с удивлением вижу длинную нору, которую продышала, прогрызла и прорыла. И заодно замечаю тех, кто дышит на лед и пыхтит от усердия рядом и чуть позади меня. И тогда я поддерживающе подмигиваю и отдаю свое зубило, потому что спереди мне уже передали бур.

И хотя лед, вроде бы, до конца не совсем пробит, в нем встречаются такие лакуны, прорвавшись в которые я вдруг чувствую приток свежего воздуха и такой прилив энергии, что бур уже превращается в мощный отбойный молоток и я так лихо им орудую, что в тоннель за мной по инерции затягивает кого-то еще.

И самое интересное, что в этих ледовых тоннелях совершенно невозможно копать дипломами, сертификатами и фоточками профессиональных фотографов. Тут работает умение быть честным и цельным, смелость проявить свою подлинную суть и человечность. На своем ледовом пути я учусь у тех, кто не боится показать свою уязвимость. Я ценю тех, кто озвучивает свою правду не зависимо от того, есть у него диплом или регалии, чтобы приставить к фамилии. Я благодарю их за то, что они подают пример и передают инструменты и техники дальше назад и вбок.

И еще я знаю, что подарки — озарения, ясные, как драгоценные камни — я нахожу там, где сложнее всего копать. А там, где я дольше всего копала, где было особенно трудно, как раз и образуется место для кого-то еще, кто идет за мной. Я не смогу рассказать в подробностях о том, что далось мне легко и научить этому кого-то, но если я где-то серьёзно застряла, это моя тема. Там, где я прорывалась с трудом, поток, завихрение, длинный хвост от моего прорыва потащит за мной, подхватит остальных.

Я только что перечитала текст выше и заменила штук двадцать местоимений «ты» на «я», потому что страх проявлять себя просачивается именно так, как завещал дедушка Фрейд: через бессознательные описки, оговорки, привычные речевые формулировки. Но этот текст обо мне. Этот текст выглядит не так стройно, как то, что висит сейчас в соответствующем разделе на сайте. Зато он правдив. Я пять лет училась интересной, но не ставшей моей науке. Я почти десять лет работала на удобной, но не ставшей моей работе. Я тринадцать лет состою в отношениях, которые, надо признать, начинались как созависимые. Это я, родив ребенка, три года растворялась в его нуждах и потребностях, потому что в общем-то, не особенно была знакома со своими. Это я сейчас пишу этот текст, счастливая от того, что знаю, куда копать дальше и, заправляя свой экскаватор, подбадривающе вам подмигиваю.

—

Перевод цитат:

«Чтобы вдохновлять других, не нужно быть совершенным». Позвольте людям знать, как вы справляетесь со своим несовершенством». (Автор неизвестен)

Джек Корнфилд: «Мы преодолеваем своё отчаяние, помогая другим преодолевать их».

Автор фото: Nicolas Brousse